«
Метафора Отца и современная семья
Этот текст был представлен на одной из российских конференций по вопросам психического здоровья и качества жизни. Следуя теме конференции, и расширяя её кругозор внесением психоаналитического взгляда, я рискнула предложить к обсуждению вопросы о месте и функциях отца в современной семье.
Организация семьи на уровне реальности каждого из членов этой семьи – это то, что Фрейд называл реальностью психической. Это вопрос о том, как каждый из членов семьи вписан в неё, и каково его место в ней.
В начале XX столетия Фрейд предложил структуру семьи, известной под именем Эдипова комплекса. Эта структура представляет собой запрет. Запрет, который запрещает, но и который даёт возможность ввести желание субъекта.
Как это происходит? Структура Эдипова комплекса была выстроена Фрейдом на основе мифа об Эдипе. Эта структура придавала особое значение некоторым важным вещам. Маленький мальчик приходит в этот мир, и он любит свою мать, которая полностью удовлетворяет потребности своего ребёнка. Это первый и понятный момент. Немного подрастая, мальчик начинает желать избавиться от отца, который для него представляет собой соперника и угрозу. И вот в такой семье возникает функция Отца. Эта функция возникает вполне чётким и определённым образом.
С одной стороны, отец – это тот, который приходит, чтобы запретить наслаждение ребёнка своей собственной матерью. Отец – это тот, кто ограничивает доступ ребёнка к матери, тот, кто говорит: «Нет, ты не должен вот так приходить в постель к своей матери!». И эта функция Отца служит тому, чтобы ребёнок не заполнил собой полностью собственную мать. Это очень важный пункт, который ставится во главу угла при проведении детского психоанализа.
С другой стороны, функция Отца служит и ограничению наслаждения матери своим ребёнком. Ведь когда ребёнок приходит в этот мир, он является, прежде всего, объектом своей матери. Объектом, при взаимодействии с которым мать извлекает для себя максимум наслаждения. Зачастую я слышу у себя в аналитическом кабинете такие слова: «мать родила меня только для себя», «мать, когда рожала меня, хотела, чтобы я стала её лучшей подружкой» и т. д.
В этом есть тонкая грань. Ведь для того, чтобы ребёнок не был брошенным и покинутым, для того, чтобы он получил прочную основу в своей жизни, он должен быть объектом желания своей матери и своего отца, объектом ухода, заботы и любви своей матери. Но в тоже время в определённый момент своей жизни у ребёнка возникает потребность самому становиться субъектом, свободнее жить, дышать и действовать. А для этого необходимо стать отдельным, сепарированным, отделённым от измерения «быть объектом своей матери». И именно в этом будет заключаться важная функция отца: лимитировать, ограничить доступ матери к ребёнку. «Ты не должна поглотить то, что произвела на свет» - таков закон Отца для матери.
Сегодня мы с вами в России живём совсем в ином обществе, нежели 15-20 лет назад, и уж совсем в ином экономическом, культурном, геополитическом пространстве живёт мировое сообщество, нежели во времена Фрейда. В настоящее время функции отца и матери установлены не таким чётким образом как отношения мужчины и женщины. Говоря «мать», я имею в виду «материнскую фигуру», хотя современные отцы наполняют заботой, вниманием, любовью собственных детей иногда способом ещё более материнским, чем сама мать. И, соответственно, матери в современных семьях зачастую занимают позицию, гораздо более авторитарную, чем отцы.
Но это вовсе не означает, что фрейдовская структура семейных отношений устарела. Возможно, она нуждается в дополнении. Жак Лакан, известный французский философ, психиатр и психоаналитик XX века, следуя идеям Фрейда, дополняет, углубляет и разворачивает эдипальную структуру семейных отношений. Он устанавливает определённую связь этой эдипальной семейной структуры с идеей о гарантии, которая определяет лимит наслаждения и обеспечивает сохранность психических и телесных границ субъекта. Лакан даёт имя этой структуре, которое звучит как «Метафора Отца», или «Имена Отца». Это, в некотором роде, отсылает нас к религии, поскольку главная молитва христиан читается «во имя Отца» и начинается со слов «Отче наш…». Когда-то Лакан сказал, что в Бога необязательно даже верить, если имеешь его в душе.
Так вот Имя Отца как раз и помещено в сердцевину некоего закона, который лимитирует каприз каждого из нас. Звучит этот закон примерно следующим образом: «Ты не должен зависеть исключительно от собственного каприза или от каприза другого и, прежде всего, ты не должен зависеть от каприза своей матери». Вот тот закон, который должен дать место субъекту и место его желанию.
Здесь необходимо остановиться на одном важном замечании. Отцовская функция – Имя Отца – это совсем не то же самое, что отношения с реальным отцом, отцом семьи. Понятия «отцовская функция» и «материнская функция» имеют символическое измерение, и они не могут рассматриваться как роли матери и отца в реальном биологическом смысле.
Фрейд, а затем Лакан, исследуя функцию Отца, подразумевали, что отец является обладателем некой особой функции. Он сам, осуществляя эту функцию, оказывается, связан с символическим законом или с символической структурой, которая осуществляет функцию принятия и распознавания. Если попытаться сказать об этом просто, то в матери мы всегда уверены, по поводу отца – мы в него верим только при условии, что мы верим в мать, и достаточно хотя бы того, чтобы сам отец в это верил. И соответственно, первый важный символический акт отца заключается в том, что он признаёт своего ребенка.
Но сегодня с развитием генетической науки несколько меняется порядок вещей. Возможность генетического анализа изменяет вопрос о признании детей. Это пока ещё не носит глобального характера, но и наша страна уже на пути к этому. В практике моей и моих коллег есть несколько случаев, когда женщина живёт со своим мужем, считающимся отцом её ребёнка, при этом зачав и родив ребёнка от другого мужчины. Это только её тайна. Её муж, признав родившегося ребёнка, считает себя его отцом.
Также в моей практике есть случаи, когда отец ребёнка, сомневаясь в своём отцовстве, принуждал женщину сделать ребёнку генетический анализ.
Всё это меняет в некотором роде отцовскую функцию.
Сегодня есть и другая отличительная черта современной семьи. Уже больше нет нужды, чтобы именно отец выступал организатором семьи. Например, семья, где родители развелись, каждый из них создал новые семьи с новыми детьми, приобретает новые границы, новые очертания. Это происходит всё чаще и чаще.
Если мы вспомним семьи прошлого века, то это были семьи чётко организованные вокруг прадеда, деда, вокруг отца, вокруг отцовского авторитета, это были патриархальные семьи.
Сегодня же семьи всё больше и больше, оказываются, организованы не вокруг отца, и не вокруг матери, а, скорее, вокруг детей. Само существование детей делает возможным существование семей. Родители разводятся, организуют новые семьи или не организуют, живя по собственным представлениям и желаниям. Но именно дети сохраняют тот факт, что между ними что-то продолжает существовать, заставляя их договариваться и иметь определённые отношения.
И поэтому, когда у ребёнка, или подростка, или молодого человека или девушки возникают проблемы, то родители приходят на помощь, соединяются в этом моменте в семью, даже если у каждого из них давно есть своя семья и свои новые дети.
Коллеги-психоаналитики из Европы говорят в связи с этим о неком семейном узле, который позволяет членам семьи оставаться определённым образом связанными друг с другом. И это вопрос о воссозданной семье.
Обращает на себя внимание также тот факт, что детей рождается всё меньше и меньше. В России эта проблема также актуальна. Соответственно, чем меньше рождается детей, тем всё более ценными они становятся. И когда возникает развод, то дети всегда находятся в сердцевине семьи.
Здесь ещё нельзя не упомянуть то завоевание, которое получает в развитых странах всё большее и большее распространение. Речь идёт о гомосексуальных парах, которые решаются создать семью и усыновить или удочерить ребёнка, либо там присутствуют дети от прошлых отношений и браков. Это может быть не так открыто происходит в России, но в своей практике я встречаю таких людей, которые, будь на, то иной общественный взгляд, создали бы гомосексуальные семьи. И дети в таких семьях также являются организующей сердцевиной.
Таким образом, возникает закономерный вопрос: во что же превратилось то, что прежде именовали отцовской функцией? Жак Лакан отвечая на этот вопрос, вводит понятие «Имена Отца», переводя Имя Отца из единственного числа во множественное число. Что же это означает?
Это означает то, что функция Отца не сводится к чему-то одному, она множественна, и, соответственно, она может удерживаться несколькими различными людьми. Это очень важный момент.
В связи с этим, необходимо понять, как эта разорванная, разбитая на кусочки функция Отца может действовать в своей совокупности, как она может осуществляться благодаря множеству людей, которые собираются вокруг ребёнка.
Первый важный вопрос касается того, каким образом в определённый момент ограничить то наслаждение, в котором ребёнок пребывает? И здесь нет идеала времени и лимита. Все те из вас, у кого есть дети, хорошо знают, насколько трудно ограничить ребёнка полутора-двух лет, который, например, хочет пойти в постель к своей матери, или не хочет засыпать без того, чтобы кто-то не посидел с ним рядом на его постели, или какие-либо другие моменты подобного жанра. И здесь нет чёткого правила, как и когда нужно запрещать. Но очень важно, чтобы в какой-то момент появился кто-то, кто сказал бы определённым и жестким тоном: «Это нужно прекратить!». И есть необходимость для психического здоровья и благополучия ребёнка, чтобы этот запрет, это высказывание прозвучало со стороны носителя авторитета в семье. И это есть первая отцовская функция. И вовсе необязательно, чтобы это был реальный отец семьи.
Наряду с этой важной функцией Отца, говорящего «нет», нужен и другой Отец, говорящий «да». И это уже вторая важная функция отца, его другое имя. Это будет уже не запрет, а поддержка желания ребёнка. Эта функция чрезвычайно важна в подростковом периоде ребёнка. И снова хочу сделать акцент на том, что эту отцовскую функцию может выполнять не обязательно реальный отец семьи, а тот, кто имеет в голове, не чёрт те что, а определённый проект относительно этого ребёнка, его будущего, его сексуальной жизни.
Небольшой пример из клинической практики Александра Стивенса, психоаналитика лакановской школы из Брюсселя, который в мае 2007 года приезжал в Новосибирск для проведения семинара по вопросам трансфера.
Итак, подросток 13-14 лет, который имеет отношения с бандой своего района, где наркотики занимают своё место, но он наркотики не принимает. Он говорит своим родителям: «Я хочу заняться музыкой. Я бы хотел стать музыкантом». Его родители, в частности отец, говорит: «Это хорошая идея. Позже, если хочешь. Но, начнём с того, что ты более прилежно займёшься своей учебой». Отец говорит «нет» во имя поддержания некоего идеала, который является его собственным идеалом. Его трудно упрекнуть, так как это очень сложно – быть отцом, нет никаких идеальных правил, которым нужно следовать. И этот отец следует, имея хорошие намерения. Но получается так, что этот подросток всё больше и больше имеет контакты с этой бандой, начинает принимать наркотики. Через два года родители начинают с ним обращаться к специалистам, но это ничего не меняет. И вот в определённый момент в этой банде появляется подросток, не многим, старше, их по возрасту, 18-19 лет, который предлагает: «А не создать ли нам небольшой оркестр?». И, действительно, из 3-4 членов этой банды он создаёт музыкальную группу, и они прекращают принимать наркотики.
Каково же место этого нового подростка, организовавшего музыкальную группу? Именно с этого места и прозвучала поддержка желания, именно этот парень и исполнил отцовскую функцию, функцию Отца, говорящего «да» желанию своего сына. Ведь помимо множества запретов, которые совершает Отец, важно одобрить и принять со стороны ребёнка его собственные проекты и действия, даже если они не соотносятся с желаниями самого отца.
В этой точке может возникнуть вопрос: чему же можно говорить «да»? На этот вопрос нет ответа, также как и нет идеала отца, нет и правил, которые предписывали бы отцу поступать так то и так то. Это всегда вопрос того, кто выполняет эту отцовскую функцию поддержки желания, вопрос его собственного выбора, его действий и поступков.
И есть ещё одна важная третья функция Отца, его третье имя. Приведу такой пример. Есть одна пьеса «Человек в маске». В этой пьесе двое ребят подросткового возраста болтают между собой о сексуальных отношениях. Одному из них никак не удаётся найти слова для общения с девушками, начать с ними говорить, и он находит способ покончить с собой. Другой находит возможность начать сексуальные отношения с одной девушкой, но эта девушка беременеет и умирает при попытке сделать аборт. В финальной сцене этой пьесы оставшийся в живых парень оказывается в церкви. Он захвачен чувством вины в связи со смертью девушки, он чувствует себя ответственным за эту смерть. К тому же является призрак умершего парня, говоря: «Присоединяйся ко мне», приглашая его покончить с собой.
И вот именно в этот момент появляется некий загадочный персонаж «Человек в маске». Лакан по поводу этого человека сказал: «Вот вам, пожалуйста, пример Имени Отца». Этот персонаж говорит: «Ты знаешь, у тебя нет никаких оснований чувствовать себя виновным. Это мать всегда виновна в смерти своих детей. Она ответственна за смерть в силу тех операций, связанных с абортом, которые она совершает».
Но самое главное, что он говорит ему ещё и следующее: «Прежде, чем ты решишь покончить с собой, иди-ка поешь чего-нибудь. Ты сейчас не в состоянии принимать решения». Подросток удивлённо спрашивает: «Ты хочешь сказать, что для того, чтобы мне полегчало, я должен поесть?». Человек в маске настаивает: «Это будет зависеть от того, что ты будешь есть, от качества еды». О чем здесь идёт речь и в чём здесь функция Отца?
В том, чтобы находиться на стороне поддержки хотя бы небольшого наслаждения существования, обладания хоть каким-то удовлетворением от жизни. И это гораздо важнее, нежели чувствовать переживание вины. Фрейд сказал об этом гораздо раньше. Он сказал, что задаваться вопросом о смысле жизни – это уже быть больным, потому что когда всё нормально, когда в жизни есть достаточно удовлетворения, вопрос о смысле жизни не задаётся. Это, конечно же, вовсе не означает, не иметь никаких идеалов в жизни.
Так вот, пожалуйста, третья функция Отца – поддержать чувство жизни, ощущение жизни. Эта очень важная функция - следить за тем, есть ли удовлетворение от жизни, и в чём оно заключается.
И несколько слов ещё об одной четвёртой функции Отца. Отец – как тот, кто даёт имя, включая ребёнка в символическую линию передачи поколений. В России имя Отца передаётся дважды: с фамилией и с отчеством. В России эта функция как бы настаивает на себе, удваиваясь. Эта функция должна поддерживаться для ребёнка и в современной семье.
Итак, резюмируя, подчеркну следующее. Необходимо, чтобы ребёнок был и оставался, желаем женщиной, своей матерью. Необходимо, чтобы мужчина, отец, согласился на некий альянс, на некую связь с этим желанием женщины. Если это будет, тогда будет структура, исходя из которой, ребёнок сможет сконструироваться. Другими словами, эта структура позволит ему обрести собственные ориентиры его бытия, то есть то, что мы называем симптомами. Симптомами, с помощью которых он сможет функционировать в этой жизни.Организация семьи на уровне реальности каждого из членов этой семьи – это то, что Фрейд называл реальностью психической. Это вопрос о том, как каждый из членов семьи вписан в неё, и каково его место в ней.
В начале XX столетия Фрейд предложил структуру семьи, известной под именем Эдипова комплекса. Эта структура представляет собой запрет. Запрет, который запрещает, но и который даёт возможность ввести желание субъекта.
Как это происходит? Структура Эдипова комплекса была выстроена Фрейдом на основе мифа об Эдипе. Эта структура придавала особое значение некоторым важным вещам. Маленький мальчик приходит в этот мир, и он любит свою мать, которая полностью удовлетворяет потребности своего ребёнка. Это первый и понятный момент. Немного подрастая, мальчик начинает желать избавиться от отца, который для него представляет собой соперника и угрозу. И вот в такой семье возникает функция Отца. Эта функция возникает вполне чётким и определённым образом.
С одной стороны, отец – это тот, который приходит, чтобы запретить наслаждение ребёнка своей собственной матерью. Отец – это тот, кто ограничивает доступ ребёнка к матери, тот, кто говорит: «Нет, ты не должен вот так приходить в постель к своей матери!». И эта функция Отца служит тому, чтобы ребёнок не заполнил собой полностью собственную мать. Это очень важный пункт, который ставится во главу угла при проведении детского психоанализа.
С другой стороны, функция Отца служит и ограничению наслаждения матери своим ребёнком. Ведь когда ребёнок приходит в этот мир, он является, прежде всего, объектом своей матери. Объектом, при взаимодействии с которым мать извлекает для себя максимум наслаждения. Зачастую я слышу у себя в аналитическом кабинете такие слова: «мать родила меня только для себя», «мать, когда рожала меня, хотела, чтобы я стала её лучшей подружкой» и т. д.
В этом есть тонкая грань. Ведь для того, чтобы ребёнок не был брошенным и покинутым, для того, чтобы он получил прочную основу в своей жизни, он должен быть объектом желания своей матери и своего отца, объектом ухода, заботы и любви своей матери. Но в тоже время в определённый момент своей жизни у ребёнка возникает потребность самому становиться субъектом, свободнее жить, дышать и действовать. А для этого необходимо стать отдельным, сепарированным, отделённым от измерения «быть объектом своей матери». И именно в этом будет заключаться важная функция отца: лимитировать, ограничить доступ матери к ребёнку. «Ты не должна поглотить то, что произвела на свет» - таков закон Отца для матери.
Сегодня мы с вами в России живём совсем в ином обществе, нежели 15-20 лет назад, и уж совсем в ином экономическом, культурном, геополитическом пространстве живёт мировое сообщество, нежели во времена Фрейда. В настоящее время функции отца и матери установлены не таким чётким образом как отношения мужчины и женщины. Говоря «мать», я имею в виду «материнскую фигуру», хотя современные отцы наполняют заботой, вниманием, любовью собственных детей иногда способом ещё более материнским, чем сама мать. И, соответственно, матери в современных семьях зачастую занимают позицию, гораздо более авторитарную, чем отцы.
Но это вовсе не означает, что фрейдовская структура семейных отношений устарела. Возможно, она нуждается в дополнении. Жак Лакан, известный французский философ, психиатр и психоаналитик XX века, следуя идеям Фрейда, дополняет, углубляет и разворачивает эдипальную структуру семейных отношений. Он устанавливает определённую связь этой эдипальной семейной структуры с идеей о гарантии, которая определяет лимит наслаждения и обеспечивает сохранность психических и телесных границ субъекта. Лакан даёт имя этой структуре, которое звучит как «Метафора Отца», или «Имена Отца». Это, в некотором роде, отсылает нас к религии, поскольку главная молитва христиан читается «во имя Отца» и начинается со слов «Отче наш…». Когда-то Лакан сказал, что в Бога необязательно даже верить, если имеешь его в душе.
Так вот Имя Отца как раз и помещено в сердцевину некоего закона, который лимитирует каприз каждого из нас. Звучит этот закон примерно следующим образом: «Ты не должен зависеть исключительно от собственного каприза или от каприза другого и, прежде всего, ты не должен зависеть от каприза своей матери». Вот тот закон, который должен дать место субъекту и место его желанию.
Здесь необходимо остановиться на одном важном замечании. Отцовская функция – Имя Отца – это совсем не то же самое, что отношения с реальным отцом, отцом семьи. Понятия «отцовская функция» и «материнская функция» имеют символическое измерение, и они не могут рассматриваться как роли матери и отца в реальном биологическом смысле.
Фрейд, а затем Лакан, исследуя функцию Отца, подразумевали, что отец является обладателем некой особой функции. Он сам, осуществляя эту функцию, оказывается, связан с символическим законом или с символической структурой, которая осуществляет функцию принятия и распознавания. Если попытаться сказать об этом просто, то в матери мы всегда уверены, по поводу отца – мы в него верим только при условии, что мы верим в мать, и достаточно хотя бы того, чтобы сам отец в это верил. И соответственно, первый важный символический акт отца заключается в том, что он признаёт своего ребенка.
Но сегодня с развитием генетической науки несколько меняется порядок вещей. Возможность генетического анализа изменяет вопрос о признании детей. Это пока ещё не носит глобального характера, но и наша страна уже на пути к этому. В практике моей и моих коллег есть несколько случаев, когда женщина живёт со своим мужем, считающимся отцом её ребёнка, при этом зачав и родив ребёнка от другого мужчины. Это только её тайна. Её муж, признав родившегося ребёнка, считает себя его отцом.
Также в моей практике есть случаи, когда отец ребёнка, сомневаясь в своём отцовстве, принуждал женщину сделать ребёнку генетический анализ.
Всё это меняет в некотором роде отцовскую функцию.
Сегодня есть и другая отличительная черта современной семьи. Уже больше нет нужды, чтобы именно отец выступал организатором семьи. Например, семья, где родители развелись, каждый из них создал новые семьи с новыми детьми, приобретает новые границы, новые очертания. Это происходит всё чаще и чаще.
Если мы вспомним семьи прошлого века, то это были семьи чётко организованные вокруг прадеда, деда, вокруг отца, вокруг отцовского авторитета, это были патриархальные семьи.
Сегодня же семьи всё больше и больше, оказываются, организованы не вокруг отца, и не вокруг матери, а, скорее, вокруг детей. Само существование детей делает возможным существование семей. Родители разводятся, организуют новые семьи или не организуют, живя по собственным представлениям и желаниям. Но именно дети сохраняют тот факт, что между ними что-то продолжает существовать, заставляя их договариваться и иметь определённые отношения.
И поэтому, когда у ребёнка, или подростка, или молодого человека или девушки возникают проблемы, то родители приходят на помощь, соединяются в этом моменте в семью, даже если у каждого из них давно есть своя семья и свои новые дети.
Коллеги-психоаналитики из Европы говорят в связи с этим о неком семейном узле, который позволяет членам семьи оставаться определённым образом связанными друг с другом. И это вопрос о воссозданной семье.
Обращает на себя внимание также тот факт, что детей рождается всё меньше и меньше. В России эта проблема также актуальна. Соответственно, чем меньше рождается детей, тем всё более ценными они становятся. И когда возникает развод, то дети всегда находятся в сердцевине семьи.
Здесь ещё нельзя не упомянуть то завоевание, которое получает в развитых странах всё большее и большее распространение. Речь идёт о гомосексуальных парах, которые решаются создать семью и усыновить или удочерить ребёнка, либо там присутствуют дети от прошлых отношений и браков. Это может быть не так открыто происходит в России, но в своей практике я встречаю таких людей, которые, будь на, то иной общественный взгляд, создали бы гомосексуальные семьи. И дети в таких семьях также являются организующей сердцевиной.
Таким образом, возникает закономерный вопрос: во что же превратилось то, что прежде именовали отцовской функцией? Жак Лакан отвечая на этот вопрос, вводит понятие «Имена Отца», переводя Имя Отца из единственного числа во множественное число. Что же это означает?
Это означает то, что функция Отца не сводится к чему-то одному, она множественна, и, соответственно, она может удерживаться несколькими различными людьми. Это очень важный момент.
В связи с этим, необходимо понять, как эта разорванная, разбитая на кусочки функция Отца может действовать в своей совокупности, как она может осуществляться благодаря множеству людей, которые собираются вокруг ребёнка.
Первый важный вопрос касается того, каким образом в определённый момент ограничить то наслаждение, в котором ребёнок пребывает? И здесь нет идеала времени и лимита. Все те из вас, у кого есть дети, хорошо знают, насколько трудно ограничить ребёнка полутора-двух лет, который, например, хочет пойти в постель к своей матери, или не хочет засыпать без того, чтобы кто-то не посидел с ним рядом на его постели, или какие-либо другие моменты подобного жанра. И здесь нет чёткого правила, как и когда нужно запрещать. Но очень важно, чтобы в какой-то момент появился кто-то, кто сказал бы определённым и жестким тоном: «Это нужно прекратить!». И есть необходимость для психического здоровья и благополучия ребёнка, чтобы этот запрет, это высказывание прозвучало со стороны носителя авторитета в семье. И это есть первая отцовская функция. И вовсе необязательно, чтобы это был реальный отец семьи.
Наряду с этой важной функцией Отца, говорящего «нет», нужен и другой Отец, говорящий «да». И это уже вторая важная функция отца, его другое имя. Это будет уже не запрет, а поддержка желания ребёнка. Эта функция чрезвычайно важна в подростковом периоде ребёнка. И снова хочу сделать акцент на том, что эту отцовскую функцию может выполнять не обязательно реальный отец семьи, а тот, кто имеет в голове, не чёрт те что, а определённый проект относительно этого ребёнка, его будущего, его сексуальной жизни.
Небольшой пример из клинической практики Александра Стивенса, психоаналитика лакановской школы из Брюсселя, который в мае 2007 года приезжал в Новосибирск для проведения семинара по вопросам трансфера.
Итак, подросток 13-14 лет, который имеет отношения с бандой своего района, где наркотики занимают своё место, но он наркотики не принимает. Он говорит своим родителям: «Я хочу заняться музыкой. Я бы хотел стать музыкантом». Его родители, в частности отец, говорит: «Это хорошая идея. Позже, если хочешь. Но, начнём с того, что ты более прилежно займёшься своей учебой». Отец говорит «нет» во имя поддержания некоего идеала, который является его собственным идеалом. Его трудно упрекнуть, так как это очень сложно – быть отцом, нет никаких идеальных правил, которым нужно следовать. И этот отец следует, имея хорошие намерения. Но получается так, что этот подросток всё больше и больше имеет контакты с этой бандой, начинает принимать наркотики. Через два года родители начинают с ним обращаться к специалистам, но это ничего не меняет. И вот в определённый момент в этой банде появляется подросток, не многим, старше, их по возрасту, 18-19 лет, который предлагает: «А не создать ли нам небольшой оркестр?». И, действительно, из 3-4 членов этой банды он создаёт музыкальную группу, и они прекращают принимать наркотики.
Каково же место этого нового подростка, организовавшего музыкальную группу? Именно с этого места и прозвучала поддержка желания, именно этот парень и исполнил отцовскую функцию, функцию Отца, говорящего «да» желанию своего сына. Ведь помимо множества запретов, которые совершает Отец, важно одобрить и принять со стороны ребёнка его собственные проекты и действия, даже если они не соотносятся с желаниями самого отца.
В этой точке может возникнуть вопрос: чему же можно говорить «да»? На этот вопрос нет ответа, также как и нет идеала отца, нет и правил, которые предписывали бы отцу поступать так то и так то. Это всегда вопрос того, кто выполняет эту отцовскую функцию поддержки желания, вопрос его собственного выбора, его действий и поступков.
И есть ещё одна важная третья функция Отца, его третье имя. Приведу такой пример. Есть одна пьеса «Человек в маске». В этой пьесе двое ребят подросткового возраста болтают между собой о сексуальных отношениях. Одному из них никак не удаётся найти слова для общения с девушками, начать с ними говорить, и он находит способ покончить с собой. Другой находит возможность начать сексуальные отношения с одной девушкой, но эта девушка беременеет и умирает при попытке сделать аборт. В финальной сцене этой пьесы оставшийся в живых парень оказывается в церкви. Он захвачен чувством вины в связи со смертью девушки, он чувствует себя ответственным за эту смерть. К тому же является призрак умершего парня, говоря: «Присоединяйся ко мне», приглашая его покончить с собой.
И вот именно в этот момент появляется некий загадочный персонаж «Человек в маске». Лакан по поводу этого человека сказал: «Вот вам, пожалуйста, пример Имени Отца». Этот персонаж говорит: «Ты знаешь, у тебя нет никаких оснований чувствовать себя виновным. Это мать всегда виновна в смерти своих детей. Она ответственна за смерть в силу тех операций, связанных с абортом, которые она совершает».
Но самое главное, что он говорит ему ещё и следующее: «Прежде, чем ты решишь покончить с собой, иди-ка поешь чего-нибудь. Ты сейчас не в состоянии принимать решения». Подросток удивлённо спрашивает: «Ты хочешь сказать, что для того, чтобы мне полегчало, я должен поесть?». Человек в маске настаивает: «Это будет зависеть от того, что ты будешь есть, от качества еды». О чем здесь идёт речь и в чём здесь функция Отца?
В том, чтобы находиться на стороне поддержки хотя бы небольшого наслаждения существования, обладания хоть каким-то удовлетворением от жизни. И это гораздо важнее, нежели чувствовать переживание вины. Фрейд сказал об этом гораздо раньше. Он сказал, что задаваться вопросом о смысле жизни – это уже быть больным, потому что когда всё нормально, когда в жизни есть достаточно удовлетворения, вопрос о смысле жизни не задаётся. Это, конечно же, вовсе не означает, не иметь никаких идеалов в жизни.
Так вот, пожалуйста, третья функция Отца – поддержать чувство жизни, ощущение жизни. Эта очень важная функция - следить за тем, есть ли удовлетворение от жизни, и в чём оно заключается.
И несколько слов ещё об одной четвёртой функции Отца. Отец – как тот, кто даёт имя, включая ребёнка в символическую линию передачи поколений. В России имя Отца передаётся дважды: с фамилией и с отчеством. В России эта функция как бы настаивает на себе, удваиваясь. Эта функция должна поддерживаться для ребёнка и в современной семье.
Итак, резюмируя, подчеркну следующее. Необходимо, чтобы ребёнок был и оставался, желаем женщиной, своей матерью. Необходимо, чтобы мужчина, отец, согласился на некий альянс, на некую связь с этим желанием женщины. Если это будет, тогда будет структура, исходя из которой, ребёнок сможет сконструироваться. Другими словами, эта структура позволит ему обрести собственные ориентиры его бытия, то есть то, что мы называем симптомами. Симптомами, с помощью которых он сможет функционировать в этой жизни.
В начале XX столетия Фрейд предложил структуру семьи, известной под именем Эдипова комплекса. Эта структура представляет собой запрет. Запрет, который запрещает, но и который даёт возможность ввести желание субъекта.
Как это происходит? Структура Эдипова комплекса была выстроена Фрейдом на основе мифа об Эдипе. Эта структура придавала особое значение некоторым важным вещам. Маленький мальчик приходит в этот мир, и он любит свою мать, которая полностью удовлетворяет потребности своего ребёнка. Это первый и понятный момент. Немного подрастая, мальчик начинает желать избавиться от отца, который для него представляет собой соперника и угрозу. И вот в такой семье возникает функция Отца. Эта функция возникает вполне чётким и определённым образом.
С одной стороны, отец – это тот, который приходит, чтобы запретить наслаждение ребёнка своей собственной матерью. Отец – это тот, кто ограничивает доступ ребёнка к матери, тот, кто говорит: «Нет, ты не должен вот так приходить в постель к своей матери!». И эта функция Отца служит тому, чтобы ребёнок не заполнил собой полностью собственную мать. Это очень важный пункт, который ставится во главу угла при проведении детского психоанализа.
С другой стороны, функция Отца служит и ограничению наслаждения матери своим ребёнком. Ведь когда ребёнок приходит в этот мир, он является, прежде всего, объектом своей матери. Объектом, при взаимодействии с которым мать извлекает для себя максимум наслаждения. Зачастую я слышу у себя в аналитическом кабинете такие слова: «мать родила меня только для себя», «мать, когда рожала меня, хотела, чтобы я стала её лучшей подружкой» и т. д.
В этом есть тонкая грань. Ведь для того, чтобы ребёнок не был брошенным и покинутым, для того, чтобы он получил прочную основу в своей жизни, он должен быть объектом желания своей матери и своего отца, объектом ухода, заботы и любви своей матери. Но в тоже время в определённый момент своей жизни у ребёнка возникает потребность самому становиться субъектом, свободнее жить, дышать и действовать. А для этого необходимо стать отдельным, сепарированным, отделённым от измерения «быть объектом своей матери». И именно в этом будет заключаться важная функция отца: лимитировать, ограничить доступ матери к ребёнку. «Ты не должна поглотить то, что произвела на свет» - таков закон Отца для матери.
Сегодня мы с вами в России живём совсем в ином обществе, нежели 15-20 лет назад, и уж совсем в ином экономическом, культурном, геополитическом пространстве живёт мировое сообщество, нежели во времена Фрейда. В настоящее время функции отца и матери установлены не таким чётким образом как отношения мужчины и женщины. Говоря «мать», я имею в виду «материнскую фигуру», хотя современные отцы наполняют заботой, вниманием, любовью собственных детей иногда способом ещё более материнским, чем сама мать. И, соответственно, матери в современных семьях зачастую занимают позицию, гораздо более авторитарную, чем отцы.
Но это вовсе не означает, что фрейдовская структура семейных отношений устарела. Возможно, она нуждается в дополнении. Жак Лакан, известный французский философ, психиатр и психоаналитик XX века, следуя идеям Фрейда, дополняет, углубляет и разворачивает эдипальную структуру семейных отношений. Он устанавливает определённую связь этой эдипальной семейной структуры с идеей о гарантии, которая определяет лимит наслаждения и обеспечивает сохранность психических и телесных границ субъекта. Лакан даёт имя этой структуре, которое звучит как «Метафора Отца», или «Имена Отца». Это, в некотором роде, отсылает нас к религии, поскольку главная молитва христиан читается «во имя Отца» и начинается со слов «Отче наш…». Когда-то Лакан сказал, что в Бога необязательно даже верить, если имеешь его в душе.
Так вот Имя Отца как раз и помещено в сердцевину некоего закона, который лимитирует каприз каждого из нас. Звучит этот закон примерно следующим образом: «Ты не должен зависеть исключительно от собственного каприза или от каприза другого и, прежде всего, ты не должен зависеть от каприза своей матери». Вот тот закон, который должен дать место субъекту и место его желанию.
Здесь необходимо остановиться на одном важном замечании. Отцовская функция – Имя Отца – это совсем не то же самое, что отношения с реальным отцом, отцом семьи. Понятия «отцовская функция» и «материнская функция» имеют символическое измерение, и они не могут рассматриваться как роли матери и отца в реальном биологическом смысле.
Фрейд, а затем Лакан, исследуя функцию Отца, подразумевали, что отец является обладателем некой особой функции. Он сам, осуществляя эту функцию, оказывается, связан с символическим законом или с символической структурой, которая осуществляет функцию принятия и распознавания. Если попытаться сказать об этом просто, то в матери мы всегда уверены, по поводу отца – мы в него верим только при условии, что мы верим в мать, и достаточно хотя бы того, чтобы сам отец в это верил. И соответственно, первый важный символический акт отца заключается в том, что он признаёт своего ребенка.
Но сегодня с развитием генетической науки несколько меняется порядок вещей. Возможность генетического анализа изменяет вопрос о признании детей. Это пока ещё не носит глобального характера, но и наша страна уже на пути к этому. В практике моей и моих коллег есть несколько случаев, когда женщина живёт со своим мужем, считающимся отцом её ребёнка, при этом зачав и родив ребёнка от другого мужчины. Это только её тайна. Её муж, признав родившегося ребёнка, считает себя его отцом.
Также в моей практике есть случаи, когда отец ребёнка, сомневаясь в своём отцовстве, принуждал женщину сделать ребёнку генетический анализ.
Всё это меняет в некотором роде отцовскую функцию.
Сегодня есть и другая отличительная черта современной семьи. Уже больше нет нужды, чтобы именно отец выступал организатором семьи. Например, семья, где родители развелись, каждый из них создал новые семьи с новыми детьми, приобретает новые границы, новые очертания. Это происходит всё чаще и чаще.
Если мы вспомним семьи прошлого века, то это были семьи чётко организованные вокруг прадеда, деда, вокруг отца, вокруг отцовского авторитета, это были патриархальные семьи.
Сегодня же семьи всё больше и больше, оказываются, организованы не вокруг отца, и не вокруг матери, а, скорее, вокруг детей. Само существование детей делает возможным существование семей. Родители разводятся, организуют новые семьи или не организуют, живя по собственным представлениям и желаниям. Но именно дети сохраняют тот факт, что между ними что-то продолжает существовать, заставляя их договариваться и иметь определённые отношения.
И поэтому, когда у ребёнка, или подростка, или молодого человека или девушки возникают проблемы, то родители приходят на помощь, соединяются в этом моменте в семью, даже если у каждого из них давно есть своя семья и свои новые дети.
Коллеги-психоаналитики из Европы говорят в связи с этим о неком семейном узле, который позволяет членам семьи оставаться определённым образом связанными друг с другом. И это вопрос о воссозданной семье.
Обращает на себя внимание также тот факт, что детей рождается всё меньше и меньше. В России эта проблема также актуальна. Соответственно, чем меньше рождается детей, тем всё более ценными они становятся. И когда возникает развод, то дети всегда находятся в сердцевине семьи.
Здесь ещё нельзя не упомянуть то завоевание, которое получает в развитых странах всё большее и большее распространение. Речь идёт о гомосексуальных парах, которые решаются создать семью и усыновить или удочерить ребёнка, либо там присутствуют дети от прошлых отношений и браков. Это может быть не так открыто происходит в России, но в своей практике я встречаю таких людей, которые, будь на, то иной общественный взгляд, создали бы гомосексуальные семьи. И дети в таких семьях также являются организующей сердцевиной.
Таким образом, возникает закономерный вопрос: во что же превратилось то, что прежде именовали отцовской функцией? Жак Лакан отвечая на этот вопрос, вводит понятие «Имена Отца», переводя Имя Отца из единственного числа во множественное число. Что же это означает?
Это означает то, что функция Отца не сводится к чему-то одному, она множественна, и, соответственно, она может удерживаться несколькими различными людьми. Это очень важный момент.
В связи с этим, необходимо понять, как эта разорванная, разбитая на кусочки функция Отца может действовать в своей совокупности, как она может осуществляться благодаря множеству людей, которые собираются вокруг ребёнка.
Первый важный вопрос касается того, каким образом в определённый момент ограничить то наслаждение, в котором ребёнок пребывает? И здесь нет идеала времени и лимита. Все те из вас, у кого есть дети, хорошо знают, насколько трудно ограничить ребёнка полутора-двух лет, который, например, хочет пойти в постель к своей матери, или не хочет засыпать без того, чтобы кто-то не посидел с ним рядом на его постели, или какие-либо другие моменты подобного жанра. И здесь нет чёткого правила, как и когда нужно запрещать. Но очень важно, чтобы в какой-то момент появился кто-то, кто сказал бы определённым и жестким тоном: «Это нужно прекратить!». И есть необходимость для психического здоровья и благополучия ребёнка, чтобы этот запрет, это высказывание прозвучало со стороны носителя авторитета в семье. И это есть первая отцовская функция. И вовсе необязательно, чтобы это был реальный отец семьи.
Наряду с этой важной функцией Отца, говорящего «нет», нужен и другой Отец, говорящий «да». И это уже вторая важная функция отца, его другое имя. Это будет уже не запрет, а поддержка желания ребёнка. Эта функция чрезвычайно важна в подростковом периоде ребёнка. И снова хочу сделать акцент на том, что эту отцовскую функцию может выполнять не обязательно реальный отец семьи, а тот, кто имеет в голове, не чёрт те что, а определённый проект относительно этого ребёнка, его будущего, его сексуальной жизни.
Небольшой пример из клинической практики Александра Стивенса, психоаналитика лакановской школы из Брюсселя, который в мае 2007 года приезжал в Новосибирск для проведения семинара по вопросам трансфера.
Итак, подросток 13-14 лет, который имеет отношения с бандой своего района, где наркотики занимают своё место, но он наркотики не принимает. Он говорит своим родителям: «Я хочу заняться музыкой. Я бы хотел стать музыкантом». Его родители, в частности отец, говорит: «Это хорошая идея. Позже, если хочешь. Но, начнём с того, что ты более прилежно займёшься своей учебой». Отец говорит «нет» во имя поддержания некоего идеала, который является его собственным идеалом. Его трудно упрекнуть, так как это очень сложно – быть отцом, нет никаких идеальных правил, которым нужно следовать. И этот отец следует, имея хорошие намерения. Но получается так, что этот подросток всё больше и больше имеет контакты с этой бандой, начинает принимать наркотики. Через два года родители начинают с ним обращаться к специалистам, но это ничего не меняет. И вот в определённый момент в этой банде появляется подросток, не многим, старше, их по возрасту, 18-19 лет, который предлагает: «А не создать ли нам небольшой оркестр?». И, действительно, из 3-4 членов этой банды он создаёт музыкальную группу, и они прекращают принимать наркотики.
Каково же место этого нового подростка, организовавшего музыкальную группу? Именно с этого места и прозвучала поддержка желания, именно этот парень и исполнил отцовскую функцию, функцию Отца, говорящего «да» желанию своего сына. Ведь помимо множества запретов, которые совершает Отец, важно одобрить и принять со стороны ребёнка его собственные проекты и действия, даже если они не соотносятся с желаниями самого отца.
В этой точке может возникнуть вопрос: чему же можно говорить «да»? На этот вопрос нет ответа, также как и нет идеала отца, нет и правил, которые предписывали бы отцу поступать так то и так то. Это всегда вопрос того, кто выполняет эту отцовскую функцию поддержки желания, вопрос его собственного выбора, его действий и поступков.
И есть ещё одна важная третья функция Отца, его третье имя. Приведу такой пример. Есть одна пьеса «Человек в маске». В этой пьесе двое ребят подросткового возраста болтают между собой о сексуальных отношениях. Одному из них никак не удаётся найти слова для общения с девушками, начать с ними говорить, и он находит способ покончить с собой. Другой находит возможность начать сексуальные отношения с одной девушкой, но эта девушка беременеет и умирает при попытке сделать аборт. В финальной сцене этой пьесы оставшийся в живых парень оказывается в церкви. Он захвачен чувством вины в связи со смертью девушки, он чувствует себя ответственным за эту смерть. К тому же является призрак умершего парня, говоря: «Присоединяйся ко мне», приглашая его покончить с собой.
И вот именно в этот момент появляется некий загадочный персонаж «Человек в маске». Лакан по поводу этого человека сказал: «Вот вам, пожалуйста, пример Имени Отца». Этот персонаж говорит: «Ты знаешь, у тебя нет никаких оснований чувствовать себя виновным. Это мать всегда виновна в смерти своих детей. Она ответственна за смерть в силу тех операций, связанных с абортом, которые она совершает».
Но самое главное, что он говорит ему ещё и следующее: «Прежде, чем ты решишь покончить с собой, иди-ка поешь чего-нибудь. Ты сейчас не в состоянии принимать решения». Подросток удивлённо спрашивает: «Ты хочешь сказать, что для того, чтобы мне полегчало, я должен поесть?». Человек в маске настаивает: «Это будет зависеть от того, что ты будешь есть, от качества еды». О чем здесь идёт речь и в чём здесь функция Отца?
В том, чтобы находиться на стороне поддержки хотя бы небольшого наслаждения существования, обладания хоть каким-то удовлетворением от жизни. И это гораздо важнее, нежели чувствовать переживание вины. Фрейд сказал об этом гораздо раньше. Он сказал, что задаваться вопросом о смысле жизни – это уже быть больным, потому что когда всё нормально, когда в жизни есть достаточно удовлетворения, вопрос о смысле жизни не задаётся. Это, конечно же, вовсе не означает, не иметь никаких идеалов в жизни.
Так вот, пожалуйста, третья функция Отца – поддержать чувство жизни, ощущение жизни. Эта очень важная функция - следить за тем, есть ли удовлетворение от жизни, и в чём оно заключается.
И несколько слов ещё об одной четвёртой функции Отца. Отец – как тот, кто даёт имя, включая ребёнка в символическую линию передачи поколений. В России имя Отца передаётся дважды: с фамилией и с отчеством. В России эта функция как бы настаивает на себе, удваиваясь. Эта функция должна поддерживаться для ребёнка и в современной семье.
Итак, резюмируя, подчеркну следующее. Необходимо, чтобы ребёнок был и оставался, желаем женщиной, своей матерью. Необходимо, чтобы мужчина, отец, согласился на некий альянс, на некую связь с этим желанием женщины. Если это будет, тогда будет структура, исходя из которой, ребёнок сможет сконструироваться. Другими словами, эта структура позволит ему обрести собственные ориентиры его бытия, то есть то, что мы называем симптомами. Симптомами, с помощью которых он сможет функционировать в этой жизни.Организация семьи на уровне реальности каждого из членов этой семьи – это то, что Фрейд называл реальностью психической. Это вопрос о том, как каждый из членов семьи вписан в неё, и каково его место в ней.
В начале XX столетия Фрейд предложил структуру семьи, известной под именем Эдипова комплекса. Эта структура представляет собой запрет. Запрет, который запрещает, но и который даёт возможность ввести желание субъекта.
Как это происходит? Структура Эдипова комплекса была выстроена Фрейдом на основе мифа об Эдипе. Эта структура придавала особое значение некоторым важным вещам. Маленький мальчик приходит в этот мир, и он любит свою мать, которая полностью удовлетворяет потребности своего ребёнка. Это первый и понятный момент. Немного подрастая, мальчик начинает желать избавиться от отца, который для него представляет собой соперника и угрозу. И вот в такой семье возникает функция Отца. Эта функция возникает вполне чётким и определённым образом.
С одной стороны, отец – это тот, который приходит, чтобы запретить наслаждение ребёнка своей собственной матерью. Отец – это тот, кто ограничивает доступ ребёнка к матери, тот, кто говорит: «Нет, ты не должен вот так приходить в постель к своей матери!». И эта функция Отца служит тому, чтобы ребёнок не заполнил собой полностью собственную мать. Это очень важный пункт, который ставится во главу угла при проведении детского психоанализа.
С другой стороны, функция Отца служит и ограничению наслаждения матери своим ребёнком. Ведь когда ребёнок приходит в этот мир, он является, прежде всего, объектом своей матери. Объектом, при взаимодействии с которым мать извлекает для себя максимум наслаждения. Зачастую я слышу у себя в аналитическом кабинете такие слова: «мать родила меня только для себя», «мать, когда рожала меня, хотела, чтобы я стала её лучшей подружкой» и т. д.
В этом есть тонкая грань. Ведь для того, чтобы ребёнок не был брошенным и покинутым, для того, чтобы он получил прочную основу в своей жизни, он должен быть объектом желания своей матери и своего отца, объектом ухода, заботы и любви своей матери. Но в тоже время в определённый момент своей жизни у ребёнка возникает потребность самому становиться субъектом, свободнее жить, дышать и действовать. А для этого необходимо стать отдельным, сепарированным, отделённым от измерения «быть объектом своей матери». И именно в этом будет заключаться важная функция отца: лимитировать, ограничить доступ матери к ребёнку. «Ты не должна поглотить то, что произвела на свет» - таков закон Отца для матери.
Сегодня мы с вами в России живём совсем в ином обществе, нежели 15-20 лет назад, и уж совсем в ином экономическом, культурном, геополитическом пространстве живёт мировое сообщество, нежели во времена Фрейда. В настоящее время функции отца и матери установлены не таким чётким образом как отношения мужчины и женщины. Говоря «мать», я имею в виду «материнскую фигуру», хотя современные отцы наполняют заботой, вниманием, любовью собственных детей иногда способом ещё более материнским, чем сама мать. И, соответственно, матери в современных семьях зачастую занимают позицию, гораздо более авторитарную, чем отцы.
Но это вовсе не означает, что фрейдовская структура семейных отношений устарела. Возможно, она нуждается в дополнении. Жак Лакан, известный французский философ, психиатр и психоаналитик XX века, следуя идеям Фрейда, дополняет, углубляет и разворачивает эдипальную структуру семейных отношений. Он устанавливает определённую связь этой эдипальной семейной структуры с идеей о гарантии, которая определяет лимит наслаждения и обеспечивает сохранность психических и телесных границ субъекта. Лакан даёт имя этой структуре, которое звучит как «Метафора Отца», или «Имена Отца». Это, в некотором роде, отсылает нас к религии, поскольку главная молитва христиан читается «во имя Отца» и начинается со слов «Отче наш…». Когда-то Лакан сказал, что в Бога необязательно даже верить, если имеешь его в душе.
Так вот Имя Отца как раз и помещено в сердцевину некоего закона, который лимитирует каприз каждого из нас. Звучит этот закон примерно следующим образом: «Ты не должен зависеть исключительно от собственного каприза или от каприза другого и, прежде всего, ты не должен зависеть от каприза своей матери». Вот тот закон, который должен дать место субъекту и место его желанию.
Здесь необходимо остановиться на одном важном замечании. Отцовская функция – Имя Отца – это совсем не то же самое, что отношения с реальным отцом, отцом семьи. Понятия «отцовская функция» и «материнская функция» имеют символическое измерение, и они не могут рассматриваться как роли матери и отца в реальном биологическом смысле.
Фрейд, а затем Лакан, исследуя функцию Отца, подразумевали, что отец является обладателем некой особой функции. Он сам, осуществляя эту функцию, оказывается, связан с символическим законом или с символической структурой, которая осуществляет функцию принятия и распознавания. Если попытаться сказать об этом просто, то в матери мы всегда уверены, по поводу отца – мы в него верим только при условии, что мы верим в мать, и достаточно хотя бы того, чтобы сам отец в это верил. И соответственно, первый важный символический акт отца заключается в том, что он признаёт своего ребенка.
Но сегодня с развитием генетической науки несколько меняется порядок вещей. Возможность генетического анализа изменяет вопрос о признании детей. Это пока ещё не носит глобального характера, но и наша страна уже на пути к этому. В практике моей и моих коллег есть несколько случаев, когда женщина живёт со своим мужем, считающимся отцом её ребёнка, при этом зачав и родив ребёнка от другого мужчины. Это только её тайна. Её муж, признав родившегося ребёнка, считает себя его отцом.
Также в моей практике есть случаи, когда отец ребёнка, сомневаясь в своём отцовстве, принуждал женщину сделать ребёнку генетический анализ.
Всё это меняет в некотором роде отцовскую функцию.
Сегодня есть и другая отличительная черта современной семьи. Уже больше нет нужды, чтобы именно отец выступал организатором семьи. Например, семья, где родители развелись, каждый из них создал новые семьи с новыми детьми, приобретает новые границы, новые очертания. Это происходит всё чаще и чаще.
Если мы вспомним семьи прошлого века, то это были семьи чётко организованные вокруг прадеда, деда, вокруг отца, вокруг отцовского авторитета, это были патриархальные семьи.
Сегодня же семьи всё больше и больше, оказываются, организованы не вокруг отца, и не вокруг матери, а, скорее, вокруг детей. Само существование детей делает возможным существование семей. Родители разводятся, организуют новые семьи или не организуют, живя по собственным представлениям и желаниям. Но именно дети сохраняют тот факт, что между ними что-то продолжает существовать, заставляя их договариваться и иметь определённые отношения.
И поэтому, когда у ребёнка, или подростка, или молодого человека или девушки возникают проблемы, то родители приходят на помощь, соединяются в этом моменте в семью, даже если у каждого из них давно есть своя семья и свои новые дети.
Коллеги-психоаналитики из Европы говорят в связи с этим о неком семейном узле, который позволяет членам семьи оставаться определённым образом связанными друг с другом. И это вопрос о воссозданной семье.
Обращает на себя внимание также тот факт, что детей рождается всё меньше и меньше. В России эта проблема также актуальна. Соответственно, чем меньше рождается детей, тем всё более ценными они становятся. И когда возникает развод, то дети всегда находятся в сердцевине семьи.
Здесь ещё нельзя не упомянуть то завоевание, которое получает в развитых странах всё большее и большее распространение. Речь идёт о гомосексуальных парах, которые решаются создать семью и усыновить или удочерить ребёнка, либо там присутствуют дети от прошлых отношений и браков. Это может быть не так открыто происходит в России, но в своей практике я встречаю таких людей, которые, будь на, то иной общественный взгляд, создали бы гомосексуальные семьи. И дети в таких семьях также являются организующей сердцевиной.
Таким образом, возникает закономерный вопрос: во что же превратилось то, что прежде именовали отцовской функцией? Жак Лакан отвечая на этот вопрос, вводит понятие «Имена Отца», переводя Имя Отца из единственного числа во множественное число. Что же это означает?
Это означает то, что функция Отца не сводится к чему-то одному, она множественна, и, соответственно, она может удерживаться несколькими различными людьми. Это очень важный момент.
В связи с этим, необходимо понять, как эта разорванная, разбитая на кусочки функция Отца может действовать в своей совокупности, как она может осуществляться благодаря множеству людей, которые собираются вокруг ребёнка.
Первый важный вопрос касается того, каким образом в определённый момент ограничить то наслаждение, в котором ребёнок пребывает? И здесь нет идеала времени и лимита. Все те из вас, у кого есть дети, хорошо знают, насколько трудно ограничить ребёнка полутора-двух лет, который, например, хочет пойти в постель к своей матери, или не хочет засыпать без того, чтобы кто-то не посидел с ним рядом на его постели, или какие-либо другие моменты подобного жанра. И здесь нет чёткого правила, как и когда нужно запрещать. Но очень важно, чтобы в какой-то момент появился кто-то, кто сказал бы определённым и жестким тоном: «Это нужно прекратить!». И есть необходимость для психического здоровья и благополучия ребёнка, чтобы этот запрет, это высказывание прозвучало со стороны носителя авторитета в семье. И это есть первая отцовская функция. И вовсе необязательно, чтобы это был реальный отец семьи.
Наряду с этой важной функцией Отца, говорящего «нет», нужен и другой Отец, говорящий «да». И это уже вторая важная функция отца, его другое имя. Это будет уже не запрет, а поддержка желания ребёнка. Эта функция чрезвычайно важна в подростковом периоде ребёнка. И снова хочу сделать акцент на том, что эту отцовскую функцию может выполнять не обязательно реальный отец семьи, а тот, кто имеет в голове, не чёрт те что, а определённый проект относительно этого ребёнка, его будущего, его сексуальной жизни.
Небольшой пример из клинической практики Александра Стивенса, психоаналитика лакановской школы из Брюсселя, который в мае 2007 года приезжал в Новосибирск для проведения семинара по вопросам трансфера.
Итак, подросток 13-14 лет, который имеет отношения с бандой своего района, где наркотики занимают своё место, но он наркотики не принимает. Он говорит своим родителям: «Я хочу заняться музыкой. Я бы хотел стать музыкантом». Его родители, в частности отец, говорит: «Это хорошая идея. Позже, если хочешь. Но, начнём с того, что ты более прилежно займёшься своей учебой». Отец говорит «нет» во имя поддержания некоего идеала, который является его собственным идеалом. Его трудно упрекнуть, так как это очень сложно – быть отцом, нет никаких идеальных правил, которым нужно следовать. И этот отец следует, имея хорошие намерения. Но получается так, что этот подросток всё больше и больше имеет контакты с этой бандой, начинает принимать наркотики. Через два года родители начинают с ним обращаться к специалистам, но это ничего не меняет. И вот в определённый момент в этой банде появляется подросток, не многим, старше, их по возрасту, 18-19 лет, который предлагает: «А не создать ли нам небольшой оркестр?». И, действительно, из 3-4 членов этой банды он создаёт музыкальную группу, и они прекращают принимать наркотики.
Каково же место этого нового подростка, организовавшего музыкальную группу? Именно с этого места и прозвучала поддержка желания, именно этот парень и исполнил отцовскую функцию, функцию Отца, говорящего «да» желанию своего сына. Ведь помимо множества запретов, которые совершает Отец, важно одобрить и принять со стороны ребёнка его собственные проекты и действия, даже если они не соотносятся с желаниями самого отца.
В этой точке может возникнуть вопрос: чему же можно говорить «да»? На этот вопрос нет ответа, также как и нет идеала отца, нет и правил, которые предписывали бы отцу поступать так то и так то. Это всегда вопрос того, кто выполняет эту отцовскую функцию поддержки желания, вопрос его собственного выбора, его действий и поступков.
И есть ещё одна важная третья функция Отца, его третье имя. Приведу такой пример. Есть одна пьеса «Человек в маске». В этой пьесе двое ребят подросткового возраста болтают между собой о сексуальных отношениях. Одному из них никак не удаётся найти слова для общения с девушками, начать с ними говорить, и он находит способ покончить с собой. Другой находит возможность начать сексуальные отношения с одной девушкой, но эта девушка беременеет и умирает при попытке сделать аборт. В финальной сцене этой пьесы оставшийся в живых парень оказывается в церкви. Он захвачен чувством вины в связи со смертью девушки, он чувствует себя ответственным за эту смерть. К тому же является призрак умершего парня, говоря: «Присоединяйся ко мне», приглашая его покончить с собой.
И вот именно в этот момент появляется некий загадочный персонаж «Человек в маске». Лакан по поводу этого человека сказал: «Вот вам, пожалуйста, пример Имени Отца». Этот персонаж говорит: «Ты знаешь, у тебя нет никаких оснований чувствовать себя виновным. Это мать всегда виновна в смерти своих детей. Она ответственна за смерть в силу тех операций, связанных с абортом, которые она совершает».
Но самое главное, что он говорит ему ещё и следующее: «Прежде, чем ты решишь покончить с собой, иди-ка поешь чего-нибудь. Ты сейчас не в состоянии принимать решения». Подросток удивлённо спрашивает: «Ты хочешь сказать, что для того, чтобы мне полегчало, я должен поесть?». Человек в маске настаивает: «Это будет зависеть от того, что ты будешь есть, от качества еды». О чем здесь идёт речь и в чём здесь функция Отца?
В том, чтобы находиться на стороне поддержки хотя бы небольшого наслаждения существования, обладания хоть каким-то удовлетворением от жизни. И это гораздо важнее, нежели чувствовать переживание вины. Фрейд сказал об этом гораздо раньше. Он сказал, что задаваться вопросом о смысле жизни – это уже быть больным, потому что когда всё нормально, когда в жизни есть достаточно удовлетворения, вопрос о смысле жизни не задаётся. Это, конечно же, вовсе не означает, не иметь никаких идеалов в жизни.
Так вот, пожалуйста, третья функция Отца – поддержать чувство жизни, ощущение жизни. Эта очень важная функция - следить за тем, есть ли удовлетворение от жизни, и в чём оно заключается.
И несколько слов ещё об одной четвёртой функции Отца. Отец – как тот, кто даёт имя, включая ребёнка в символическую линию передачи поколений. В России имя Отца передаётся дважды: с фамилией и с отчеством. В России эта функция как бы настаивает на себе, удваиваясь. Эта функция должна поддерживаться для ребёнка и в современной семье.
Итак, резюмируя, подчеркну следующее. Необходимо, чтобы ребёнок был и оставался, желаем женщиной, своей матерью. Необходимо, чтобы мужчина, отец, согласился на некий альянс, на некую связь с этим желанием женщины. Если это будет, тогда будет структура, исходя из которой, ребёнок сможет сконструироваться. Другими словами, эта структура позволит ему обрести собственные ориентиры его бытия, то есть то, что мы называем симптомами. Симптомами, с помощью которых он сможет функционировать в этой жизни.
Кривочурова Ольга Петровна,
психолог-психоаналитик, кандидат психологических наук
психолог-психоаналитик, кандидат психологических наук
(Статья размещена на сайте Сибирского Института Психоанализа - www.psychoanalys-sip.ru)
»
